можно сказать, они выражают основную интенцию моего мышления на данный момент
Конец метафизики и темпоральность истины.
«Знание древних было совершенно. В чем было оно совершенно?
Они еще не отдавали себе отчета в существовании вещей. Это
самое совершенное знание; к нему ничего не прибавить»
Чжуан-Цзы
Они еще не отдавали себе отчета в существовании вещей. Это
самое совершенное знание; к нему ничего не прибавить»
Чжуан-Цзы
Наша эпоха – эпоха конца метафизики.
- тенденция в признании данного тезиса на уровне общего дискурса; невозможность подробного обсуждения тезиса, только общие рамки;
- в узком смысле – конец метафизики как дискредитация онтологической проблематики и преобладание натуралистических, а затем гносеологических моделей, «онтологизация субъекта» (скрытые тональности у Декарта и Лейбница, эксплицитно у Канта, частичное преодоление в сторону онтологии в немецком идеализме); критика традиционной метафизики позитивизмом, диалектикой, философией жизни, феноменологией, экзистенциализмом;
- в широком смысле – конец метафизики как конец классического философствования, критика гносеологии, «дезонтологизация новоевропейской субъектности» (лингвистический поворот, «субъекто-центричность» как одна из возможных моделей языкового дискурса наряду с другими моделями, плюрализм и аннигиляция границ «истинного» и «смыслового» на пути к свободному оперированию концептами в постмодерне);
- рассмотрение на историко-философском уровне вторично, нужно определиться с тем, что такое метафизика; такое определение (как и любое говорение, то есть причастность языку) уже требует занятия определенной философской позиции; мы будем ориентироваться на аппарат хайдеггеровской феноменологии, при этом выстроим рассуждение вокруг лингвистической (< онто-исторической) проблематики.
Что такое метафизика?
- искусственность слова как показатель искусственности концепта: Андроник Родосский (I в. до н.э.) обозначил ряд работ Аристотеля: ta meta ta physika «то, что после физики», в оборот это слово входит уже позднее; греческая метафизика («первая философия») претендует на преодоление physik'а (ср. предлог meta- который с аккузативом образует значение «после, над»); при этом physis понимается в контексте аристотелевской интерпретации досократиков; классическое философствование претендует на преодоление древних философов как ta meta ta physika преодолевает physis; в качестве курьеза можно упомянуть то, что еще у Платона употребляется глагол metaphyomai «становиться, превращаться»;
- метафизика не является единой системой мысли, она проявляется как определенная интенция в истолковании истины сущего. Метафизику нужно схватывать в ее историческом осуществлении. Философски она эксплицируется в платоновском истолковании бытия сущего как idea и в понимании досократической традиции как physiologia. При этом можно выделить основную черту метафизического мышления: ориентация на сущее, стремление к фиксации сущего (индоевропейские истоки?) => эксплицитная философская апелляция к вневременности, вечности (в контексте специфической интерпретации времени), сущности, истине, субстанции, началу, принципу, смыслу, структуре, идее, субъекту, предметности, объективности, вещи-в-себе, воле-к-власти, Богу и т.д. (в каждом случае со специфическими онто-историческими оттенками). В стихийно-языковом плане это проявляется в активном использовании экспрессивных слов с семантикой «за-хвата», «у-становления», «у-тверждения», «у-ложения» как в философском, так и в общемировоззренческом лексиконе. Метафизика на-стаивает на сущем.
- наиболее интенсивно основной мотив метафизики кодируется индоевропейской лексемой *h1es-: метафизика просто бредит данной лексемой. Характер лексемы весьма специфичен. Два обстоятельства: 1) использование данной лексемы как связки, презентность связки, смешение связки и идеи существования; 2) большая роль презентного причастия *sont- / *snt- уже для индоевропейского периода. Производные: греч. eimi, санскр. asti, лат. sum, русск. есть, естество, суть, сущность, существование и т.д.; причастие синтезирует в себе семантику «блага», «нормативности», «истины», «действительности» «сущности»: греч. on, onta, oysia, санскр. sat, satya в лат. sons «виновный» < «кто есть действительно (совершивший преступление)».
- как связка и как глагол бытия используется в основном в презенсе, существует только основа презенса; иногда встречающиеся основы перфекта и аориста (> имперфект) явно вторичны. В греческом только основа презенса, а недостающие основы аориста и перфекта восполняются формами глагола gignomai «рождаться». В праиндоевропейском был аналогичный супплетивизм с глаголом *bheh2u-, который обозначает «расти». Само по себе тяготение корня *h1es- к настоящему времени и к несовершенному виду показательно (ср. форма с продленной ступенью *h1es- «сидеть»). При использовании как связки с той или иной частотностью (в зависимости от языка) опускается. В русском языке опускается почти всегда. Типологически смешение связки и глагола бытия возможно, но не обязательно. Они могут функционировать отдельно. В этом случае роль связки могут играть: просто пауза между словами (на письме знак тире – как в русском или некоторых древнесемитских языках), местоимение третьего лица единственного числа (древнееврейский, арабский), вообще личное или указательное местоимение (тюркские языки, согдийский, осетинский), глагольная форма с иным значением (поздняя латынь, древнеирландский). Но мы вброшены в это смешение и что обозначает «существование» безотносительно к связке «есть» понять нам трудно. Смешение связки и существования, а также понимание связки и существования, исходя из презентности, ведет к тому, что истинным и сущим в собственном смысле оказывается (буквально) «то, что есть» => концепт «сущности». В любом синтаксическом тождестве («A есть B») подразумевается онтологически окрашенное тождество («A действительно есть B»). Это и отражено в причастии *sont- / *snt-, от которого происходят такие «философски нагруженные» формы как санскр. sat, satya;, гот. sunja, греч. eon, on, onta, oysia. Роль последних терминов для обоснования мышления Парменида, Платона и Аристотеля просто колоссальна. Интересно, что еще до Платона пифагорейцы употребляли собственное новообразование от этого корня esto в значении «сущности». Также чрезвычайно велика роль санскр. sat и satya; в развитии древнеиндийской спекулятивной традиции от поздних мандал Ригведы (ср. особенно X.129) до метафизически ориентированных даршан (прежде всего, веданты);
- таким образом, корень *h1es- толкает на то, чтобы на-стаивать на сущем в на-стоящем.
Индоевропейское судьбоносное противопоставление *h1es- и *bheh2u-.
- «растительные» коннотации наряду с «бытийными» в *bheh2u-: арм. bois «трава, растение», bnoi «ствол»; др.-исл. bygg «ячмень», русск. быльё: народное сознание удачно схватывает это в пословице: было и прошло да быльём поросло;
- для того чтобы подчеркнуть судьбоносность индоевропейской дихотомии *h1es- и *bheh2u- можно привести пример из независимой индийской метафизики, сформировавшей на индоевропейской языковой базе аналогичные идеи. Шанкара (VIII в.) делает акцент на разделении «реальности» (sat-) и «существования» (bhava); в каком-то смысле и сны, и галлюцинации существуют (bhava), но они нереальны (asat). Обыденные объекты – отблеск подлинной реальности, а миражи и пр. – как бы отблеск отблеска. Основная интенция адвайта-веданты: brahma satyam, jagan mithya, jivo brahmaiva naparah; «Брахман истинен, мир – неистинен, джива есть не что иное, как Брахман». Таким образом, основное свойство Брахмана – это satyam, «истинность», «действительность», «сущесть» (< *h1es-).
- эта же дихотомия ярко выражается в том, что греческая классика, по сути, проигнорировала physis'ные (< phyomai < *bheh2u-) интенции досократиков, инкорпорировав их в лоно метафизики (вплоть до отождествления physis и oysia в нек.контекстах);
- тотальная зависимость традиционалистских моделей от терминологии Платона-Аристотеля и их последователей. «Универсальная метафизика» Генона как попытка загнать в западные терминологические одежды автономный дискурс традиций. Т.н. «универсальная метафизика» – это, по сути, помесь Аристотеля и схоластической терминологии (ср. интерпретация веданты через призму схоластики; «метафизический» vs. «космологический» взгляд как наследие дихотомии on / genesis) Сейчас модель «универсальной метафизики» мало того, что философски несостоятельна и исторически сомнительна, так еще и крайне непродуктивна. Традиция неравно метафизика. Традиция была и в мифопоэтическую эпоху, но метафизики не было. В Китае есть традиция, но нет метафизики (китайский язык мало годится для метафизики; ср. убогие переводы Дао как «принципа», «начала»; здесь также стоило бы поставить вопрос о навязчивом стремлении передавать санскритские, особенно буддийские, термины в западном ключе).
Конец метафизики, постмодерн и Новое начало.
- в первую очередь, стоит отметить, что элиминация метафизики и вообще элиминация смыслового постмодерном не является чем-то сугубо отрицательным; постмодерн с его релятивизмом, плюрализмом и критицизмом, как неоднократно отмечалось, имеет определенные сходства с периодом греческой софистики; но если бы не было софистики, то не могла бы состояться и греческая классика; Платон (Сократ?) предпринял онтологизацию idea в том числе под влиянием дурного релятивизма софистов, при этом многое позаимствовав у своих противников; также стоит отметить, что он фактически играл на их поле (ср. диалектика);
- элиминировав смысловое, современная «софистика», по сути, элиминировала стремление метафизики к на-стаиванию на сущем, что нужно оценивать крайне положительно (естественно, все это делалось на основе противоречий, возникших еще в самой метафизике);
- «Новое начало» мышления должно быть ориентировано на преодоление отвлечения от сущего, на преодоление метафизических концептов со смысловым ядром, всегда фундированным в на-стоящем; «новое начало» должно предстать как стихийно-языковое извещение, отдающееся сиюбытности и простиранию времени сущего. При этом важно не толковать время-событийность исходя из метафизики (как гомогенный ряд точек «теперь», укорененных в вечности как перманентном на-стоящем, nunc stans, to nun). По сути, мы сталкиваемся с не-обходимостью развития альтернативных основ собственной традиции (ошибка постмодернистов в том, что они отказываются действенно признать свою историчность): «вопрос о бытии», корень *bheh2u-, досократические потенции physis, и наработки в этом направлении у феноменологов, особенно, у Хайдеггера (он сам оценивал свою роль в контексте проблемы «сакрального»). Стихийно-языковое казание истины, как простирающегося просвета темпоральности – греч. aletheia;
- Хайдеггер («Время и бытие», 1962): «Время не есть. Время имеет место. Место, вмещающее время, определяется из отклоняюще-отказывающей близости. Она хранит открытость пространства-времени и таит то, что остается отклонено в осуществившемся, в чем отказано настающему. Мы называем место, вмещающее собственное время, просветом утаивающего протяжения. Поскольку протяжение само есть вмещение, в собственно времени уже таится имение места… Собственно время есть единящая троякий просвет его протяжения близость присутствования из настоящего, осуществившегося и будущего. Она уже достала человека как такового настолько, что он может быть человеком только когда стал внутри простора троякого протяжения и выстоял определяющую это протяжение отклоняюще-отказывающую близость. Время не нечто сделанное человеком, человек не нечто сделанное временем. Здесь не имеет места никакая сделанность. Здесь имеет место только Место в смысле названной выше открытости просвета пространства-времени… Во вместительной уместности бытия, в протяжении времени являет себя вверение, вручение, а именно бытия как присутствия и времени как области открытого простора – их собственному существу, в котором они сбываются. То, чем определяются оба, время и бытие, в их собственное существо, т.е. в их взаимопринадлежность, мы называем: событие… Что допускает этим вещам принадлежать друг другу, что не только вводит эти вещи в их собственное существо, но хранит и держит в их взаимопринадлежности, со-держание обеих этих вещей, положение-вещей – есть событие… Время и бытие сбываются в событии».
«Временные» интенции, намеченные в дорефлексивном и дометафизическом сказе.
- по большому счету, тут стоило бы учитывать, прежде всего, языковой материал, касающийся альтернативной структуры сказывания: особенно, языки с преобладанием «динамических» и «глагольных» моделей (ср. языки Амазонии, а также вариант неразличения именного и глагольного). Пока же достаточно обратиться к общеизвестным источникам, чтобы показать специфику «фюсисного» мировидения; для нас основное значение имеют ранние греки, но не нужно забывать и о представителях других дометафизических традиций;
- Чжуан-Цзы: «Когда живешь, повинуясь велениям времени, печаль и радость не завладевают тобой. Древние называли это "царственным освобождением "» (гл. III); «Мы получаем жизнь, когда приходит время, и лишаемся ее, когда срок истекает. Так покорись времени, не противься уходу, и тогда ни радости, ни печали не заденут тебя. Вот что древние называли "освобождением от пут". А того, кто сам себя не может освободить, вещи свяжут еще крепче. Однако ж вещам против Неба не устоять, так чего ради отвергать мне мои превращения?» (гл. VI); «Принимай все, что есть в мире: сливаясь с Отсутствующим, даешь каждому быть тем, что он есть; ускользая вместе с летучим временем, послужишь каждому опорой. Тогда великое окажется малым, длинное – коротким, а близкое – далеким» (гл. XII); «Беги славы, беги позора. Ты то дракон, то змея, Превращайся вместе с временем. Не желай никогда быть кем-нибудь» (гл. XX). «Мудрый не владеет ни небесным, ни человеческим. Он пребывает в начале, которое еще не началось и в котором еще нет вещей. Он движется вместе со временем и ничего не подменяет» (гл. XXV);
- Атхарваведа (XIX, 52; «Гимн Времени», kala): «Время везет воз, это конь с семью поводьями, / Тысячеглазый, нестареющий, с обильным семенем. / На него садятся верхом вдохновенные поэты. / Его колеса – это все сущее. // Семь колес везет это Время. / Семь – ступицы его, бессмертие – ось. / Время! Оно простирается во все сущее. / Оно шествует, как первый бог. // Полный сосуд поставлен на Время. / Мы видим Время, хоть оно пребывает разом во множестве мест. / Оно перед всем сущим. / Говорят, это Время на высочайшем из небосводов. // Это оно стянуло вместе все, что существует. / Это оно обошло вокруг всего сущего. / Являясь отцом, оно стало и сыном. / Нет блеска превыше его блеска. // Время породило то небо, / Время породило эти земли. / Временем послано и существует / Все, что было и что будет»;
- Софокл («Аякс», 646-647): apanth o makros kanarithmetos khronos phyei t' adela kai phanenta kryptetai. «Время, обширное и не улавливаемое исчислением, позволяет взойти всему неявному, но снова скрывает явное в себе самом»;
- Гераклит (фр. 52): aion paizon pesseuon paidos he basileie. «Время/Век – это дитя, забавляющееся игрой в шашки; дитя во владычестве» (ср. легенду о Гераклите, Diog.Laert. IX, 3: «Удалившись в святилище (!) Артемиды, [Гераклит] играл с детьми в кости (астрагалы), а обступившим его эфесцам сказал: «Что удивляетесь, негодяи? Не лучше ли заниматься этим, чем с вами участвовать в государственных делах?»).
