|
КОНЕЦ ИНТЕЛЛЕКТА
Когда Шри Ауробиндо сошел на берег на набережной Apollo Bunder в
Бомбее, его охватило спонтанное духовное переживание: им овладел безбрежный
покой. Но ему нужно было позаботиться о другом - прокормить себя, как-то
прожить. Ему было двадцать лет. Он нашел место преподавателя французского
языка у махараджи Бароды, затем преподавал английский в государственном
колледже, где стал вскоре заместителем директора. Кроме того, Шри Ауробиндо
был личным секретарем махараджи. И хотя у него было много работы при дворе и
в колледже, более всего занимала его судьба Индии.
У него была цель: собрать и организовать все силы
нации для революционных действий. Для этого нужна была определенная
храбрость, тем более, что дело было в 1893 году, когда британские владения
занимали три четверти территории земного шара. Но у Шри Ауробиндо был свой,
весьма особый подход к проблеме: он возлагал вину не на англичан, но на
самих индийцев. Наш настоящий враг - это не какая-то там внешняя сила, но
наша вопиющая слабость, наша трусость, наша тупая сентиментальность. 3 В
этих словах - один из главных принципов Шри Ауробиндо, который как в
политической, так и в духовной борьбе, при всех обстоятельствах настаивает
на том, что нужно прежде всего посмотреть внутрь себя, чтобы выяснить
причину собственных несчастий и страданий в миру, а не искать ее вовне или
еще где-нибудь. Внешние обстоятельства - это лишь развертывание того, что мы
собою представляем, - скажет Мать, разделившая и продолжившая его работу.
Однако в этом молодом человеке не было ни излишней суетливости, ни
фанатизма. "Его улыбка была простой, как у ребенка, и такой же прозрачной и
нежной", - писал его учитель бенгальского языка, который жил вместе с ним в
течение двух лет (Шри Ауробиндо, естественно, начал изучать свой родной
язык). С трогательным простодушием он добавляет: "Прежде, чем я встретил
Ауробиндо, я представлял его рослым, безупречно одетым с ног до головы на
европейский манер, со строгим взглядом из-под очков, ужасным акцентом (из
Кембриджа, конечно!) и очень трудным характером... Кто бы мог подумать, что
этот смуглый молодой человек с мягкими мечтательными глазами, длинными
волнистыми волосами, разделенными посередине и ниспадающими на шею, одетый в
обычное грубое ахмедабадское дхоти и облегающую индийскую куртку, обутый в
старомодные туфли с загнутыми носками,
был ни кто иной, как господин Ауробиндо Гхош, живое вместилище французского,
латыни и греческого?"
Однако пришел день, когда Шри Ауробиндо почувствовал, что с него
достаточно интеллектуальных упражнений.
Ведь ум, на самом деле, стремится не к познанию, хотя и кажется, что
это так - ему нужно перемалывать что бы то ни было.
Такова его функция. То, что в нас стремится к знанию и прогрессу - это не
ум, а нечто, что находится за ним и пользуется им: Основным периодом моего
интеллектуального развития, - говорил Шри Ауробиндо ученику, - было время,
когда я мог ясно видеть, что положения, на которых настаивает интеллект,
могут быть как верными, так и неверными, что положения, которые интеллект
подтверждает - истинны, но истинны и им противоположные. Я никогда не
принимал умом какую-либо истину, не оставляя при этом его открытым для ее
противоположности. ... И первым результатом такого подхода стало то, что
престиж интеллекта упал! 4
Шри Ауробиндо подошел к поворотной точке своего развития:
Один приятель посоветовал ему
заняться йогой; Шри Ауробиндо отказался: Йога, которая требует отречения от
мира - не для меня, 5 я чувствовал чуть ли не отвращение к спасению
собственной души, которое предоставляет мир его судьбе.6 Но однажды Шри
Ауробиндо стал свидетелем любопытной сцены, которая для Индии не
представляла собой чего-то необычного (однако обыденность часто бывает
лучшим толчком для пробуждения внутренних движений). Его брат Барин страдал
тяжелой лихорадкой когда к ним в дом вошел один из тех полунагих
бродячих монахов, вымазанных золой, которых называют нага-саньясинами.
Вероятно, он ходил от дома к дому, выпрашивая пищу согласно своему обычаю,
когда заметил закутанного в одеяла Барина, трясущегося в лихорадке. Без
единого слова он попросил стакан воды, начертил над ним какой-то знак,
пропел мантру и дал выпить воду Барину. Через пять минут Барин был здоров, а
монах исчез. Шри Ауробиндо, конечно, слышал о необыкновенных силах этих
аскетов, но на этот раз он видел это своими глазами. Он понял, что йога
может служить не только спасению. А ему нужна была сила, чтобы освободить
Индию: Во мне был агностик, во мне был атеист, во мне был скептик, и я не
был абсолютно уверен, существует ли Бог вообще... Я чувствовал, что где-то в
этой йоге должна заключаться могущественная истина... Поэтому, когда я
обратился к йоге и решил практиковать ее и выяснить, верна ли моя мысль, то
вот в каком духе и с какой молитвой, обращенной к Нему, я сделал это: "Если
Ты существуешь, Ты знаешь мое сердце. Ты знаешь, что я не прошу Мукти
[освобождения], и я не прошу ничего, что просят другие. Я прошу только дать
мне силу поднять эту нацию и позволить мне жить и работать для этого народа,
который я люблю..." 7 Так вступил на путь Шри Ауробиндо.
|